Правдивая история
Заяц сидел на развешанных на заборе цветастых ковриках и рассказывал переспелым огурцам очень интересную историю:
Записной шкодник Ухух сидел верхом на тыкве и вырезал на ней свои инициалы. Тыква угрюмо молчала. Пока. А, что ей, скажите на милость, оставалось делать? Тыква ждала своего часа.
Ухух от напряжения даже язык высунул,— Еще штрихов последних парочка осталось и роспись вся окончена моя, – Бормотал он, выводя штрих под росписью.
Отойдя на пару шагов Ухух залюбовался делом своих рук.
— Ну, долго еще ждать? – Не выдержала Тыква.
— Шас, – Пробормотал Ухух, зажигая свечку, — ни черта же не видно тут…
— Ур-ра! – Завопила тыква, проглотив подошедшего ближе Ухуха, – Давно бы так!
И аж засветилась вся изнутри.
Ухух, помолчав немного, сказал ехидно
— Ну, и дальше то что? Сейчас я свечку задую и…?
Тыква аж подпрыгнула на месте,
— Да как ты… как… кто ты такой, что бы так…?
— Я тебя породил, – Горделиво ответил Ухух — я тебя и того, на кашу и семечки…
— Кто-кто меня породил? – Обалдела Тыква, – Ты? Ой, извини! ….Папа?
Ухух аж взвился внутри тыквы, но не высоко, а ровно на столько, чтобы со всего маху головой об Тыкву шандарахнуться.
— О! – Восхитилась Тыква, глядя на искры, полетевшие во все стороны из Ухуховых глаз — Фейерверк… А что, новый год уже приближается?
— Какой я тебе папа!? – Заорал, немного пришедший в себя Ухух, – Я — художник!
Тыква критически оглядела себя,
— Что-то я никакой художественной ценности не наблюдаю, – Заметила она сухо, – так, что как художник, ты не канаешь.
— А ну, выпусти меня, тогда я покажу художник я или нет!
Тыква, подумав немного пробурчала
— Свечку… оставь.
И выплюнула Ухуха.
Ухух почесал в затылке и сказал, глядя на светящуюся изнутри тыкву,
— По крайней мере, для того, чтобы испугать сестрицу Ахах — вполне годится, – и побежал домой, предвкушая, как он, якобы невзначай, подведет сестрицу к грядке, и там она увидит такое…..
Заяц задумался о чем-то и замолчал. Тут не выдержал пожелтевший огурец вольготно развалившийся слева на грядке. Шумно почесавшись о забор прохрипел
— Ну, так как, испугал он ее или нет?
Заяц с недоумением посмотрел на огурец,
— Кто испугал? А-а-а, ты про Ухуха? Нет, не испугал: она на бал уехала. В другой тыкве, но это совсем другая история….
Заяц сидел на заборе и предавался мыслям о странном. Да до такой степени запредавался, что хотел было ногу на ногу забросить, ну, чтобы солиднее выглядеть, да по забывчивости перепутал и вместо этого лишь уши на макушке в узел завязал.
Сидит и думает: ”Ну, и что я сделал? Ноги, как были так и остались – почти прямыми, а выгляжу, как и выглядел – дурак дураком. Надо это обдумать и принять меры.”
И принялся обдумывать уже это, отложив бережно в сторонку мысли о странном, не забыв пересыпать их нафталином, и переложив душицей, ибо подозревал, что думать ему долго придется.
Тут пролетал шершень злой, примерно в тех самых местах, и надо же такому случиться, подхватил остроносым кончиком туфли надетой на его задней левой ноге, зайца за уши, и полетел дальше, страшно недоумевая при этом, чего же ему так тяжело лететь-то стало?
Посмотреть-то вниз ему недосуг было: он на разбойные дела летел – ужалить, там, кого-нибудь подлым образом и потом из-за угла подло хихикать, потирая свои гадючьи ручки. А тут его что-то на землю тянет, как крестьянина какого, да еще и нафталином воняет отчего-то.
“Старею, что ли?” Очень мрачно подумал шершень, и крикнув по молодецки
– Эх, чтоб вас всех на каргалыку к пьяному бабаю! — Наподдал так, что взлетел прямо до самой луны. Почти что. От такого резкого взлета Заяц-то отвалился и полетел вниз, не переставая, впрочем, думать.
Шарахнулся Заяц оземь и отрикошетил в Луну, а та, не будь дурой, выволокла теннисную ракетку да ка-а-ак зафигачит Зайца в обратную сторону. Тот снова оземь — шварк! и обратно, а там Луна – рада радешенька такому развлечению, ракеткой для лаун-тенниса размахивает – поджидает
Три ракетки Луна в клочья порвала, пока ей это развлечение не наскучило.
На Земле же великие множество разрушения через ту забаву приключились: во первых, разнесли в клочья пару мостов и запруду на ручье, в котором водились чилимы, во вторых, продолбили в земле яму, что из космоса видать – потом еще в ней озеро Байкал организовали – не пропадать же такой славной яме, в третьих, пара рек повернулась и в противоположном направлении течь стали – ну эти просто от малодушия и трусости.
А еще в деревни Большое Пукало, разбили телегу с навозом, стоявшую на околице. Лошадь, впрочем, отделалась лишь легким испугом – у нее потом интервью брали из телевизора.
Ах, да – главное: шершень-то, тот самый – его первым же ударом – всмятку. Мокрое место от него, подлеца, не осталось.
Заяц же шел три дня и три ночи и пришел таки к своему забору. Забрался на него, закинул ногу на ногу и принялся мысли о странном наново думать. Вот только запах душицы его смущал.
А потом зайчиха его чай пить позвала. И они сидели, пили чай с бубликами и сахаром вприкуску. А еще там были и крыжовенное вареньем и масло желтое и молоко свежее и…. Тут-то заяц и вспомнил, что жена его, собственно, коврики посылала выбить, да он забыл…. И принялся рассказывать ей с жаром о произошедших давеча событиях, невероятных на первый взгляд, но совершенно правдивых, произошедшие при его непосредственном участии.
Nektototam's Blog 