Nektototam's Blog

    Дед Котлеткин читал газету, сидя на кухне у окна: там светлее и все видно — никто мимо просто так не пройдет.  Газета пересказывала небылицы произошедшие в Нетой Стране с таким серьезным видом, что Котлеткин, не выдержав, расхохотался и смастерил из газеты шапку с козырьком.

     Газета надулась оскорбленно, да Котлеткин не обратил на это никакого внимания.

    — Эх, давно ко мне никто в гости  не заглядывал,  — Сказал он громко и нахлобучил шапку козырьком назад. — А зря, у меня как раз булочки  подошли… — и посмотрел на пустой двор и проулок, на который выходили его окна. В проулок редко кто заглядывал, только коты весной.

   — Подошли, подошли — уже две минуты, как подошли, — Проворчали настенные часы хрипя  и кашляя.

    — Чо ж вы молчите, холера вас дери? — Возмутился Котлеткин, — Я ж вас просил  проинформировать, когда время придет!

   — А гирьку подтянуть?  — Прокашлявшись заявили  Часы , — Левую.  Чем я по твоему сигнал подавать буду?

   — Я же вам батарейки свежие поставил, — Взвыл Котлеткин, дуя на обожженную  впопыхах руку, — какую еще гирьку!? Вы еще бы про песок вспомнили! Просеянный!  —  и швырнул противень на стол.

  — Извини, запамятовали, — Невозмутимо ответили Часы, — У нас фантомная память, —  добавили они хотя никто их и не спрашивал, собственно. Сдержанно откашлявшись Часы  с ехидной торжественностью  произнесли насморочным голосом китайской дикторши:

   —  Местное время сорок три часа пополудни и двенадцать с половиной… нет,  уже ровно тринадцать месяцев и сто двадцать пять, тяжелых, беспросветных, прошу заметить, лет, как я мы трудимся тут, как папа Карла на галеонах Навуходоносора!

  — Так вы же  у меня с  прошлого  году только, — Оторопел Котлеткин от неожиданности, — какие еще сто двадцать пять лет?

 — Вот! Это все потому, что у меня год за сто двадцать пять идет: тяжелые условия, цинковые батарейки. Песок в сочленениях еще с клепсидровых времен хрустит.  Чудо, что я до сих пор время суток показываю, а не фазы луны. Или времена года.

  — Зачем мне фазы луны? — удивился Котлеткин, — Я по ночам сплю.

  — Да ты, братец, оказывается,  эгоист, — печально сказали Часы, — ты спишь, а Луна тем временем, бедняжка… — тут голос часов дрогнул и они даже всхипнули, и зашмыгав носом продолжили со слезой в голосе, — целыми ночами вынуждена шарахаться по небу, как неприкаянная. Туда сюда, туда…  А кто ей скажет, когда можно на перерыв, а? Ну, отлучиться в туалет, к примеру? Кто? То-то же!

   — Булочку будешь? — Оробел Котлеткин,  — хорошие булочки получились, ароматные. С изюмом.

   — Цепочку лучше подтяни, — Вздохнули часы, —  левую, а то  уже скоро… а мне… вну… ск-хррр

    Котлеткин осмотрел замолчавшие часы, и пробормотав, — какие еще такие  цинковые батарейки? Обычные, дураселовские…

  И подтянул цепочку, нарисовав ее прямо на обоях,  забытым внучкой красным фломастером.