Полковнику Никтонепишет прострелило спину.  Прострелило и прострелило: полковнику, человеку военному, к ранам не привыкать.  Замотав прострелянное место старой попоной, полковник заодно приладил на спину и седло: он не любит останавливаться на пол пути. Потоптавшись в прихожей,  полковник отправился на конюшню — ночевать.
Полковник любит запах попоны — он напоминает ему о походах, но Гуслю запах раздражает безмерно по той же самой причине,  и вот полковник стоит, переминаясь с ноги на ногу, в стойле и жует соломинку.
— Не объем, — кратко отвечает он на немой вопрос старой полковой лошади, стоящей у них на постое с незапамятных времен, и выплюнув соломинку, достает из нагрудного карману другую, — пластмассовая, —  поясняет он, — как и вся наша жизнь.
Лошадь вздыхает и  отводит взгляд. Полковник, поерзав немного на охапке соломы одолженной ему лошадью, прикрывает глаза и затихает.
Ворона Гусля, обнаружив его  по густому храпу, подхватывает под руки и ведет домой приговаривая,  — Что же ты, а? Совсем с ума сошел — я же тебе грелку там приготовила и мазь, а попона… да и черт с ней с попоной! У меня сегодня, вообще насморк, вот!
Полковник фырчит неразборчиво во сне и бредет прихрамывая  в дом, где  ждут его грелка и мазь, тепло и Гусля.

Старая полковая лошадь дождавшись пока все угомонятся громко фыркает,  и покосившись на забытое полковником седло, осторожно пробует пластмассовую соломинку  оброненную впопыхах.
«Действительно, ерунда какая-то,  — выплевывает Лошадь соломинку, — тот, кто это придумал, видимо, уж совсем глуп был.»