Nektototam's Blog

Посылку я вскрывал в общаге.  Один. Нет, это очень важное уточнение: вскрытие посылки в общаге — всегда было очень непростым делом. Пока ты фомкой поддеваешь крышку ящика, вокруг тебя, плотно сомкнув  ряды, стоят бормоглоты с боевыми ложками наперевес.

У нас был один такой  такой кадр по имени Остап, так вот когда он открывал посылку…

Нет, не так — главное было успеть до того, как он ее выкинет в мусоропровод: за ним, как не прискорбно это отмечать, такое водилось.

Посылки Остап получал регулярно, раз в месяц. Содержимое их не отличалось разнообразием, но Остап не терял надежды на вселенскую справедливость. Приволочив очередное послание из дома( Родители  Остапа жили в деревне под Ангарском. Я не зря написал «Родители» с большой буквы — это ж какое терпение было у людей… Но сейчас не  об этом ) Остап отрывал( чуть было не сказал — отгрызал) крышку и после наполненной скорбью паузы разражался бранью повернувшись лицом к востоку.

Вот тут-то и надо было успеть выхватить посылку, ибо выговорившись, Остап хватал ящик и бежал с ним к мусоропроводу и остановить его в этой  фазе было решительно невозможно.

Остап ненавидел две вещи. Точнее, он ненавидел много чего, но из еды он истово ненавидел две вещи — мёд и сало. Надо ли говорить, что именно они и составляли чаще всего содержимое посылок. Изредка там встречались и полезные для Остапа вещи — зимние ботинки, к примеру, но все остальное пространство до последнего кубического миллиметра  занимали  пакеты с мёдом и шматы сала, завернутые в газету  «Ангарск».  У отца Остапа была пасека и, как у каждого уважающего себя  человека с фамилией оканчивающейся на «о», стайка с поросями. Про Остапа как-нибудь в другой раз, а сейчас  попытаемся вернуться к основной  истории.

Посылку я вскрыл один и офигел.  Не так конечно, как когда-то Мерин, но… Мда, похоже сегодня мне точно не добраться  до основного рассказа, ибо мимо истории про Мерина я пройти никак не могу.

Мерин, разумеется, это была кличка, был флегматичен и умом не сильно блистал, так — в рамках разумного: в носу при дамах не ковырялся и уже хорошо.

Кличку он, кстати, жутко не любил, но, песен из слов не выкинешь, именно так его и называли все подряд, что сами понимаете, любви к окружающим не прибавляло. Этакий мизантроп на доверии. Но вот, как всегда неожиданно, хотя и горячо желанно, наступило лето, а с ним и пора стройотрядов. Ура-ура, но! Но именно в этом году Мерин в стройотряд, увы, не попал — врачи зарубили — что то там с ногой. Мерин остался в общаге и принялся за дежурное развлечение — гнобить абитуру.

Пока ему не пришла посылка.

Мерин крутил в руках листок с извещением и морда его лица выражала высшую степень охренения. На стандартном почтовом бланке значилось, «посылка без объявленной стоимости. Вес — 10 (десять) килограмм. Получатель — Мерин.»

— Найду — убью! — Сказал Мерин, бешено вращая глазами и было видно, что действительно — найдет, и совершенно несомненно — убьет, как только найдет.

Мы два дня уговаривали Мерина, что единственный способ найти иуду — сходить на почту и получить посылку.
— Мы снимем с посылки отпечатки пальцев и потом их сличим, — убеждали мы Мерина, но он был непреклонен. Клюнул он лишь когда я в доказательство серьезности наших намерений продемонстрировал ему моток клейкой ленты, которой собирался снимать те самые отпечатки.

На почту мы пошли все вместе. Впереди гордо вышагивал Мерин, за ним мы — группа аморальной поддержки.

— Какой же ты Мерин, — Оскорбилась дама в окошке, — у тебя фамилия не такая, как в извещении.

И нагло вернула обалдевшему Мерину заполненный бланк.

— Я… я — Мерин! — возмутился Мерин, и кивнул на нас-, — Вот! Они могут подтвердить!

Мы радостно принялись подтверждать, мол, мерин — никаких сомнений! Но тетка нас слушать не желала и мы ушли не солона хлебамши. Точнее, Мерин-то был в пролете, а мы — точно нет.

Эпопея с походами на почту длилась неделю. Мерин, человек по крестьянски обстоятельный, брал работников связи измором. Он приходил один и с группой товарищей, готовых под присягой подтвердить перед почтальонами, что перед ними  именно Мерин и есть!

Мерин наглядно демонстрировал дуреющим от натиска почтарям, как из его фамилии производится слово Мерин. Рассказывал, что такая же точно кличка сопровождает всю жизнь его папу. Что его прадедушка хотел было из-за этого сменить фамилию, но был нещадно дран розгами собственным папой и передумал. Советская почта стояла насмерть — где в твоем пачпорте написано «Мерин», а? Нет — до свидания. И вся недолга.

А потом, когда нам это развлечение уже изрядно поднадоело, почта, совершенно неожиданно, рухнула, не выдержав напора неистового Мерина, и он таки получил вожделенную посылку.

В общагу мы шли построившись свиньей, как тевтонские рыцари. Впереди шел Мерин, держа на вытянутых руках тяжеленную посылку и мрачно улыбался.
В общаге, в торжественно обстановке, при большом стечении зрителей Мерин оторвал крышку, трясущимися от волнения руками, и обомлел.

Посылка до краев была наполнена отборным овсом. Сверху лежала лаконичная записка — «Мерин, это все тебе». Подпись — «Друзья».

К чести Мерина надо сказать, что громче всех хохотал он. Или ржал? Уж и не припомню что-то…