Nektototam's Blog

—Ни о чем, так ни о чем, — проворчал  Зумблюм П и расстроился. Один из него стал чистить башмаки — любимое занятие Зумблюма П, даже когда он весь из себя целый, а не то, что сейчас. Второй, сел у окна и принялся вздыхать. Посидит—посидит и вздохнет. Протяжно так. Прохожие на него очень удивлялись — такой день веселый, весь в рюшечках в честь праздника, местами, даже в оборочку. Все с воздушными шариками ходят, разноцветными, а тут такая грусть.  А третий, приставную лестницу к шифоньеру пристроил, да на верх по ней вскарабкался — там у него потайное место было. Он его вместе с солнечным зайчиком соорудил прошлым летом. С тех пор у него все как-то повода не находилось потеряться.

Заглянул Зумблюм П на шифоньер, а там только пыль и старые коробки с детскими игрушками. А где же старина Солнечный Зайчик?  Огорчился Зумблюм П, и стянув коробку с игрушками плюхнулся на пол, как раз между собой, чистившим тринадцатую пару штиблет на вырост и тем собой, что смотрел в окно и вздыхал.
Игрушки в коробке оказались неожиданно старыми.

Пьеро стоял в углу коробки, мелко тряся седой бородой и опираясь на палку, мрачно глядя на Зумблюма П выцветшими глазами.
Кукла Мальвина в стареньком халате вязала носки сидя в кресле качалке, а волосы у нее были не голубыми, как помнилось Зумблюму П, а сиреневыми, как чернила в чернильнице-непроливайке разлившиеся на столе.
— Что же, — сказал Зумблюм П неуверенно, — так тоже красиво. — И, тут же не удержавшись, — А кому носки?
— Тебе, — проскрипел Пьеро сурово, прикрывая улыбку клочковатой бородой, — -кому же еще?
— Но… — смутился Зумблюм П, — А у меня же их много. Вон, целая полка в комоде. Верхняя.
—Таких — точно нет, — вздохнула Мальвина, — ну ка, примерь.

Зумблюм П неожиданно для себя послушался и, натянув носки, вскочил в ту самую пару штиблет, что так усердно начищал другой он.

Солнечный зайчик сорвался с блестящей поверхности левого туфля и с хохотом врезался в Зумлблюма П сидящего у окна, — вставай, уже! — Закричал Солнечный Зайчик, — айда на улицу!

И Зумблюм, запихав в карман горбушку хлеба в спешке отхваченную от вчерашней булки полу-белого, ринулся вниз по лестнице, едва не сбив по дороге соседку из квартиры напротив.
— А-а-а-а! — заорал он во все горло выскочив во двор, — э-ге-гей! Меня отпустило!

***
— Какой шумный он стал, — проворчала Мальвина, — раньше скромней был. Эй, Пьеро, ты что, заснул? Пьеро! — Мальвина охнула, попытавшись вскочить из кресла и медленно опустилась обратно, разглядев лежащего навзничь Пьеро. Широко раскрытые глаза его равнодушно смотрели в давно небеленый потолок Зумблюма П, а палка — верная его спутница уже, кажется, целую вечность, валялась рядом с ним.
— Пьеро… , —  заплакала Мальвина, — Пьеро…

***

Карета скорая помощи выехала за ворота и соседка медленно опустилась на старую скамейку возле подъезда. Ну вот, не было хлопот, беспомощно подумала она. В одной руке она держала сучковатую трость Зумблюма П, а в другой бланк рецепта, на обратной стороне которого был едва разборчивым почерком был записан номер телефона.