Nektototam's Blog

 
   Все дело в том, что обычно, трактору Чих-Пых не снилось ничего. Он стоял себе на заднем дворе уставившись единственной фарой с потрескавшимся стеклом на забор выкрашенный когда-то зеленой краской, о чем сейчас можно было догадаться, если, конечно, у кого-то вдруг приключится такой вот странный интерес, по зеленым полоскам въевшимся в старое дерево.
    Чаще всего Чих-Пых развлекался пересчитыванием годовых колец на торце продолговатого сучка, торчавшего в заборной доске, прямо у него перед фарой.
   Фару время от времени отмывал грязной тряпкой ленивый дождь, изредка забредавший к ним во двор и Чих-Пых, пробормотав, — спасибо, принимался разглядывать забор: не изменилось ли чего с прошлого раза.
   Но ничего давно уже не менялось. Даже колец в сучке оставалось ровно столько же, сколько и раньше.
   Ничего, — думал Чих-Пых, — скоро и у меня будет столько же колец. Придет время и на каждый поршень мне по три… нет, по четыре! кольца добавят, вот тогда пусть со мной посмеет кто потягаться! Я даже полную бочку кваса утащить смогу! Да хоть и на край поселка. Вот! И, подозвав болтавшийся без дела по двору ветерок, лихо лязгнул жестяной крышкой на задорно торчавшей выхлопной трубе, вызвав недовольство гусеницы-трубкокура, прятавшейся от нескромных глаз под этой крышкой.
   Сволочи, — думала гусеница, стряхивая с головы хлопья ржавчины, — Подонки! Покурить спокойно не дадут. А на что, скажите мне, годна гусеница, не выкурившая хотя бы одну трубку, а? Я вас спрашиваю!
    И, набив трубку отборными ругательствами, затянулась свежим дымком грядущего скандала. Который, как правило, не заставлял себя ждать. Вот и сейчас, что-то загремело во дворе, заухало и Чих-Пых вздохнул — теперь, похоже, последние остатки заднего стекла высадят, как пить дать — высадят, эх.
    — Я бы попросил… — прошелестел Чих-Пых осенним листом. Аккумуляторы его давным давно уже сели, но Чих-Пых приберегал на всякий случай несколько крох энергии, чтобы успеть сообщить, что он еще, в некотором роде, жив. Если дело дойдет до крайности. Разберут его на металлолом, а кому тогда, если что, квас летом возить? Пусть и не полную бочку — Чих-Пых не питал никаких иллюзий о своих возможностях, но….

   —Этот? — с сомнением сказал кто-то сзади на частоте, едва воспринимаемой Чих-Пыхом. Что ему ответили, Чих-Пых и вовсе не уловил.
   —Все потому, что антенна у тебя не той системы. — уверила его Гусеница, — А была бы той, то ты был бы баком, каким-нибудь. Огромным таким!
  —Каким еще баком? — изумился Чих-Пых, — Для варки белья, что ли? Ты бы меня еще корытом назвала. Дальнего плавания. И это после всего, что я для тебя сделал?
  —Подумаешь, — выпустила Гусеница струйку в трещину в трубу, — позволил в укромном месте пыхнуть пару раз и туда-же — “столько позво-олил!”.

   Кто-то взял Трактор за шкирку и повернул так, чтобы удобнее было рассмотреть. Как берут новорожденного щенка, выбирая из помета годного. Чих-Пых, даже попытался спрятать хвост между задних лап, да вовремя опомнился — какие, к чертям собачьим, лапы? Откуда хвост?

  Унькин, оглядев Трактор( хорошо хоть в зубы не заглянул, отчего-то подумал Чих-Пых и замер на всякий случай), показал его Ядерному Грибу, высунувшемуся из банки.
Гриб погромыхал молниями в своей глубине и спрятался обратно.
  — Ладно, — сказал Унькин — значит берем.
  — Эй! — завопила Гусеница, — а я?
  — Что ты? — удивился Унькин, — У меня больше мест нет.
  — А я… э, краном буду. Ну, это, подъемным. На двенадцать тонн! Что — мало? Могу и больше, если откормить как следует! — и улыбнулась, продемонстрировав мелкие, прокуренные насквозь мысли.
  — Кран у меня есть, — отмахнулся от выгодного предложения Унькин, — удойность — высший класс, а вот двор охранять некому. Ты можешь двор охранять? Да и потом, наступишь на тебя невзначай, пол мира развалится. В будущем, — уточнил он, глядя как приосанилась Гусеница, заложив пальцы левой руки за борт френча, и отставив правую с дымящейся от раздутого самомнения трубкой. — И не твоего, к сожалению. Так, что извини. А тебе, — Сказал он мрачно Трактору, видимо, предвидя неизбежные сюрпризы, — а тебе надо поспать и набраться сил перед дорогой.

   Унькин опустил Трактор обратно на землю, а тот и правда, взял да и заснул, как щенок, насосавшийся до отвалу мамкиного молока.

  Снился Чих-Пыху странный сон. Правда, ему не приходилось раньше видеть сны, а потому этот он и не подозревал этот сон ни в чем необычном.

  —Я покажу тебе самое важное в настоящей жизни, — сказала ему бабочка махаон, — полетели!
  —Эй! — воскликнул удивленный Чих-Пых, — а ты… кто? — и не дожидаясь ответа добавил, Да и летать я как-то…
  —Я кто? — перебила его Бабочка, -То есть, кто я? Ага, значит, пока я была гусеницей, ты со мной знался, а как только я превратилась в бабочку…
 — И-извини, — от удивления Чих-Пых даже заикаться начал, — а когда ты…, я хотел сказать — вот ведь только что ты еще была Гусеницей и вот так вот враз…
 —Что значит — враз? -возмутилась Бабочка, — я давно уже тебя поджидаю, а ты все не идешь и не идешь, почему-то. Я уже даже хотела улететь, найти кого-то еще, но наконец-то и ты соизволил явиться. Полетели уже, время выходит!
 —Я не…- замялся Трактор, — А, ладно, была не была!
И разогнавшись под горку, взмыл с легким урчанием над лугом.
 —Уррра! — вопил Чих-Пых, — Урааааа! Я лечу-у-у-у!
 —Ты силы-то береги, — расхохоталась бабочка, — а то в самый ответственный момент оконфузишься еще.
 —А куда я лечу, собственно, — Озадачился вдруг Чих-Пых, — и что это за ответственный момент такой? Знаешь, я дальше, пожалуй, не полечу. — И спланировав вниз, покатился по лужайке, гася скорость выпущенным откуда попало парашютом.
 —Ах, — вздохнула Бабочка, садясь на капот Чих-Пыха — вот вечно так, стоит познакомится с кем-то, для развития отношений, как избранничек тут же схлюздит! — и она даже топнула в сердцах так, что у Чих-Пыха внутри что-то оборвалось и он сказал, глядя на растекающуюся по капоту слезную лужицу — Ты… это, ты только не плачь, ладно? И я… я не оконфузюсь! — выпалил он неожиданно для себя, и пробормотал едва слышно, — вот увидишь. А еще ты нас затопишь, а я, все-таки, не подводная лодка, я воды боюсь.
Бабочка засмеялась сквозь слезы и сказала, — какой же ты все таки, — и вытерев глаза улыбнулась так, что Чих-Пых тут же позабыл, что собирался спросить, что она, собственно, имела ввиду, говоря, “какой ты”, и улыбнулся ей в ответ совершенно дурацкой улыбкой. Не так ослепительно, как она, конечно, но душа его сама-собой вдруг распахнулась так, что в ней не осталось никаких секретов для Бабочки и она, неожиданно серьезно, сказала — Да, я тебе верю.

  Оператор погрузчика подвел огромный магнит с кучей железного хлама к мартеновской печи и неожиданно увидел, как из ржавой трубы, упавшей в ванну последней выпорхнула бабочка. Оператор зажмурился и помотал головой. Не-ет, пора в отпуск! — подумал он, не открывая глаз — Зима, какие еще, к черту, бабочки!?
  Открыв глаза он поискал бабочку, но не найдя огромного махаона, которого, он мог поклясться, видел, оператор снова вздохнул теперь уж и вовсе не понятно почему, ведь видения исчезло, а с ней и дурацкая идея отпуска зимой.

  —Эй, — сказал Чих-Пых, подпрыгивая от нетерпения — а куда мы идем, а?
  —Да уже пришли, — сказал Унькин, — вот наш дом. Там, возле забора, твоя будка. В кадушке у крыльца спит Паровой Молот. Ты, смотри, его попусту не тревожь, он старенький у нас. С Ядерным Грибом ты знаком, ну, вот и…, а нет — чуть не забыл — в стайке у нас Дойный Экскаватор живет. Вот теперь — точно все.
И сказал, улыбнувшись
  — Ну, что же, а теперь давай знакомиться по настоящему. Я — Унькин, а ты?
  — Я, Т… т… — на Чих-Пыха вновь напало заикание.
  — А, — сказал Унькин, — я понял: ты — Тэшка, Дворовый Тэшка! — И потрепал его по загривку.

  И Тэшка понял, что он наконец-то обрел то, чего ему всегда не хватало — Дом.

( все равно законченным, это я считать никак не могу. По завершению извещу. Кто бы известил меня, интересно бы знать )