Nektototam's Blog

        Крокодил Крооша плевал в Грифа СовершенноСекретно! горохом из трубочки, свернутой из завтрашней газеты  «Уesterday  Now!»  Газету Крооше поставлял один знакомый почтальон,  а горох — его Зубная Щетка, так, что стратегические запасы у Крооши не убывали, что заставляло Грифа заметно нервничать, хотя горох до него не долетал, да и Крооша не особо-то и  усердничал.

        «…вопиющее неуважение к пердставителю власти,»  — вывел Гриф  каллиграфическим почерком и, задумавшись на секунду,  добавил, — «выраждающуюся в…. «. После чего впал в ступор.  Написать, что в его плюются горохом было выше его сил, а ничего другого, о чем бы он еще не докладывал наверх  о  проклятом Крооше ,  он придумать не мог.

       — Будешь? — Спросил у Крооши кто-то, развалившийся в точь в точь в таком же как и у него самого шезлонге.  Этот кто-то протягивал Крооше большую квадратную бутылку, — Глотни,  а то засохнешь совсем. («бытовое пьянство…»  проскрипел пером Гриф)

      — Что-то я тебя не узнаю, — прищурился Крооша. («налаживание связей с иностранцами.» )

      — Отлично, — обрадовался незнакомец, — значит добрался!  Ящерица. — представился он, — предприняв попытку встать, но, не удержавшись, рухнул в воду, подняв столб воды превративший трубочку сделанную из газеты в мокрую, обвисшую  тряпку. — Король ихний, собственно, — отфыркиваясь, взгромоздился Ящерица обратно на шезлонг. — Вот, — продемонстрировал он в доказательство своих слов кожаные штаны.  И тут же сделал большой глоток. — А то ваша река, чуть все не испортила, — пояснил он Крооше. — А, это кто?

    — Слон. Зайчик, — Проворчал Крооша, — или ты о той красавице, что в ветвях прячется — третья ветка от макушки, налево? Так то Антилопа Гну — она стесняется.

    — Слон, это хорошо, — отхлебнул Король из бутылки, — тем более с… сколько у него ног?

    — До двадцати трех в солнечную погоду, — вздохнул Крооша, — в дождь меньше. Холодно ему, говорит. («разглашение тактильческих данных» — записал Гриф и смахивая слезу радости,  дело выстраивалось как никогда крепким)

   — А что уже буря надвигается? — оживился Король, —  я с ней отбуду, —  пояснил он. — У меня режим .

   — Так у Мадам Бородавочник спросить надо, у неё на непогоду поясницу ломит, — хмыкнул Крооша, — как будто ту поясницу кто видел.

     Король расстегнул ширинку и уткнувшись для устойчивости лбом в ствол обалдевшего от такой вольности  Баобаба принялся орошать неосторожно высунувшийся поглазеть на мир молодой корешок. («Моральное размножение и тлетворное влияние.» — Гриф захлопнул папку и завязав на ней шнурки взлетел, отчаянно хлопая крыльями и устремился на восток. )

     — Ух ты, — изумился Крооша, — и точно капает — неужто и прав… А! Гриф,  старый негодяй!

     — Да наплюй,  — сказал подошедший Царь у меня еще есть, да и у индейце когда еще зелье забродит, да табак подсохнет.

    — Садись! —  Рявкнул Крооша,  — подброшу.

   Набив карманы горохом, чтобы не попятили,  и разбежавшись, Крооша взмыл в небо и принялся набирать высоту.  Когда он пролетел мимо Грифа СовершенноСекретно! На папке развязались шнурки и посыпались во все стороны листки.

       — Дело!  — Заверещал дурниной Гриф,  — Какое дело разваливается!  — Но тут же замолк и огляделся, не видел ли кто минутной слабости?  И убедившись что свидетелей позора нет, поправил галстук на жилистой шее и, проверив не потерялись ли запонки, развернулся на обратный курс — ещё  столько дел впереди, нельзя поддаваться преступному унынию.

        — Ну, ладно — пробурчал Крооша, — Дальше, небось, сам разберешься.

      Король похлопал по шее черное как смоль облако, высекающее снопы искр новенькими подковами из  небесной тверди,

        — Спасибо, — улыбнулся Король, — Хочешь?  — Протянул Крооше  бутылку,

        — Не, мне еще обратно лететь, — Хмыкнул Крооша,  —  Приходи,  в  бар заглянем. У нас за углом,  говорят, виски бар открыли.

        И лег на обратный курс, обдумывая получится ли из выхлопной трубы, оторванной им от лендровера и припрятанной на перекате Великой реки, трубочка для плевания горохом, или придется ждать до завтра, когда принесут свежий номер послезавтрешней газеты.