А вечером я пошел к Старкову, в Париж. Точнее, в пригороды Парижа. Хотя и не бы еще с ним знаком. Не с Парижем — тот-то я знал хорошо, потому, что там жил Пончик, а Старкова, хотя тот и жил в пригородах, но я знал плохо. Обоих.  Пригороды — да,  а Старкова я знал только по рассказам моих приятельниц- психологинь, которые и зазывали меня к Старкову в гости:

— Он может даже сам будет!  — Сказала Людка взывая к моей сознательности, —  А то потом нам домой возвращаться из тех мест страшно, хоть сколько не выпей.   И вообще, он — ветеринар!

Последний аргумент меня застал врасплох и я согласился, стребовав для надежности адрес. Адрес мне был тут же вручен.  И рисунок местонахождения дома тоже.

— Там таблички от другой улицы висят, —  сказала Людка, — местные и почтальоны привыкли, а вот чтобы просто так найти — ни-ни! Туда даже менты как-то не очень любят ходить.

— А где вход? — спросил я покрутив листочек, в бесплодной попытке понять, что там нарисовано.

— Так в окно можно, — подивилась Людка моей тугодумости, — если с этой стороны, то лучше в окно.

-А-а, — протянул я пытаясь уловить логику, — а с дверью, что не так?

— Да нету там двери, он ею грядку прикрыл, — махнула рукой Людка, — с редиской,  да к тому же там Люська сидит на цепи, — и увидев мои несколько округлившиеся глаза, вздохнула, — Нет. Не я.  Хотя меня, после разговоров с тобой,  уже тоже можно. Южно Русская овчарка. Люська. Нет, не в мою честь. Ты идешь или нет?

— Ради Люськи — конечно! — Радостно сказал я, не уточняя, впрочем, какой Люськи. Во избежания.

Пока я дошел до выхода из общаги, обнаружил интересные анатомические подробности собственного организма — какие-то странные мышцы на ногах в таких местах, что я даже не подозревал об их наличии.

Выйдя из общаги и направившись к трамваю, обнаружил еще один неприятный момент — отсутствие стенок, на которые можно было бы опираться при ходьбе. Туфли, как я понял, имели небольшой конструктивный дефект — тонкую подошву. Они жили своей жизнью сгибаясь и переламываясь в совершенно неожиданных местах и в самые неподходящие, разумеется, моменты.  Пришлось двигаться перебежками от дерева к дереву под завистливыми взглядами студиозусов, бродивших вечером в весьма ограниченном количестве — лето. А на абитуру обращать внимание — себя не уважать, если только не красивая девушка.  Трамвай взвизгнув остановился метрах в десяти от остановки, прямо перед моим носом и я в него впал, с монетой в протянутой руке.

— За проезд, —  пробормотал я истощенный борьбой с модой.

— Садись уж, — фыркнула тетка с билетной сумкой на необъятном организме.

В Париже на меня уже никто внимания не обращал — тут и не такое видывали. И я неровным перескоком добрался до той, не той улицы. И встал в растерянности. Во первых, названий улицы я не обнаружил, во вторых, на ближайшем доме красовалась цифра «24», а мне нужен был дом номер «8» , а всего домов на улице было штук пять. Или шесть,  если учитывать еще и курятник. Улица была пустынной. Посреди нее виднелась огромная «Миргородская» лужа. Хотя дождей не было уже давно. Впрочем, свиньи в луже, тоже не было, так, что задать волнующий меня всего вопрос «Где я?»  было абсолютно не кому.

—  Твою мать! — сказал я громко, — чтоб вас всех, суки!

И развернулся, чтобы отправиться обратно  в общагу, где, по крайней мере я не заблужусь точно, да и бутылка водки у меня в сумке, а уж закусить я как-нибудь раздобуду.

Сквозь щель в заборе на меня смотрела тетка.

— Ты к кому? — Спросила она тоном прокурора,  выписывающего наряд расстрельной команде и я вытянувшись во фрунт четко  доложил,

-К Старкову. Ветеринару.

— Поросенка выложить?  — Почему-то уточнила прокурорша, с сомнением оглядев мою, не очень совместимую со свининой внешность.

-Да. — признался я, — Двух. Я бы и сам их выложил, да никто не возьмет. Обратно принесут.

Прокурорша икнула,

— Тогда подожди, — проворчала   она, отгоняя ладошкой выхлоп от лица, — Он сейчас на соседней улице с поросятами вошкается.

— А где его дом? — Обрадовался я,   сумев, наконец-то задать главный вопрос.

Тетка перестала отмахиваться от собственных угарных газов и ткнула освободившейся рукой в сторону дома «24»

— Вот же он. Только ты в окно, а то евоная псина тебя порвет.

И я полез в окно не задавая уже никаких вопросов, надеясь лишь, что это и правда тот дом и меня не сдадут ментам за проникновение со злым умыслом…..

(Продолжение, конечно сле…)