Nektototam's Blog

Люська оказалась девицей не очень общительной. Я сидел в новеньких джинсах прям на земле, рядом с Люськиной миской и рассказывал ей, что жизнь, конечно, говно, но светлые места и в ней, таки,  случаются. Пусть и не так часто, как хотелось бы.  Да хоть бы и раз в год. Люська мои разглагольствования сносила терпеливо.  Привалившись ко мне боком, она  вздыхала, поглядывая искоса, то на свою миску с тоской, то на меня, с сомнением. Но тут цепь натянулась и изумленная Люська уехала, как была, сидя на заднице, в темноту.

— Эй, — Донеслось до меня сквозь недовольное повизгивания Люськи и звяканье цепи, — ты там жив?

— Конечно, — вздохнул я, — мы тут общались, вообще-то.

— Ты, эта, сдрыстнул оттуда быром, пока я ее еще держу!

Я не стал уточнять — зачем мне это, тем более, что уже вполне проветрился. Встал, благо забор был рядом, и подойдя по нему к дому, ввалился через окошко, прямо на Людку все еще державшую мой стакан водки. Я попросил, пока воздухом подышу.

Старков ввалился  в дверь урча, как кот слопавший всю банку сметаны еще до выведения швабры на театр военных действий.

— Вы где его взяли!? — завопил он радостно, обращаясь девицам, — Люська, бля,  в шоке!

— Хорошая собачка, — пробормотал я ища чем бы закусить, но не нашел и встав двинулся к двери.

— Ты куда, — всполошился Старков, — там же Люська от предыдущего не отошла.

— Так — закусить, — совершенно логично сказал я демонстрирую возмутительно не пустой стакан.

— Сейчас, —  запыхтел Старков и выскочил наружу. Следом за ним метнулся Шлёпыч, его верный друг.  Колли по происхождению, философ по велению души.  На ходу Шлёпыч бросил на меня укоризненный взгляд. Мне стало ужасно стыдно. Но  тут вернулся Старков   с пучком укропа  и еще какой-то, не опознанной мною зеленью,

— Ни черта не видно, — объяснил он, — На ощупь рвал. О, лебеда — завтра супчик замастачу.

— Хоть со своей грядки? — Спросила молчавшая до того вторая психологиня, со сдержанной гордостью носившая фамилию одного из самых известных поэтов советской поры, да и являвшаяся ему какой-то дальней родственницей.

— Конечно!  — хихикнул Старков, — с соседской я уже все с Витькой-соседом выдернул. Его баба нас чуть не убила. Витька у меня два дня жил, пока все не закончилось.  Потом в его подвал пришлось пробиваться.

— Откуда у тебя Люська? — спросил я, — ты, что спортивным овцеводством увлекаешься?

— Да не, — махнул рукой Старков, —  поносить дали, пока все не затихнет. Эта же сука чё учудила, на этот раз.  Хозяйка дверь то не запирает, типа, с такой собачкой без надобности.  Тут она побежала в магазин.  Хозяйка, конечно, не Люська, а потом в другой и третий, а там ей сказали, что в универмаге что-то выкинули и она рванула…. Короче.  Возвращается — картина маслом. Весь подъезд  собрался на их лестничной площадке.  Суббота. А Люська, вышедшая в незакрытую ушедшим погулять спиногрызом дверь, сука, всем зайти-то на площадку позволяет: добро пожаловать гости дорогие! А вот выйти — ни-ни…  Причем, народ ученый с прошлых разов-то. Люська, по их словам,  даже не рычала. Она просто сидела на ступеньках и смотрела.  И все стояли. Неподвижно. Не потому, что двигаться тоже возбранялось, нет — овцы же пастись должны, а просто так. Жить очень хотелось. Девятиэтажка. Как они на площадке все поместились, не представляю. Вот мне ее и. Пока страсти не поулягутся.

Тут я понял, что Старков и правда вовремя пришел, уйти бы мне от Люськи и правда было бы не просто, хотя… На сколько я знаю,  и подходить-то  к ней не особо у кого получалось.

Утро.

Это я сразу перескакиваю через кучу событий, ибо иначе я эту эпопею буду еще месяц рассказывать, тем более, что я уже все это и так рассказывал не однократно. Но  некоторые нюансы, я как человек, отчасти честный, должен прояснить для тех, кто с моими мурмуарами еще имел счастья не сталкиваться и пребывает в счастливом неведении.

Почему Старкову  вручили дурную собачку, спутавшую городские пейзажи с бесконечными степными просторами?

Старков был знатным воспитателем (сразу скажу, что с Люськой этот способ не прошел, да никто и не пытался ) и у него был метод. Метод был простой, но ужасно действенный. Назывался —  «Пол сапога в сраку».

(продолжение )