Уж вечер близится, а демона все нет…. Демон Кукуся запропал, однако. Даже и не знаю, кликать его обратно или пусть уж себе прыгает по своим заоблачным лугам с разноцветным сачком. Глядишь, поймает бабочку и отпустит на волю, — лети, дурище неповоротливое, лети… А сам под деревом в тенечек — вдруг кто мимо пройдет? А у него, как раз уже все готово: и вода холодная в кувшине с розовыми лепестками и тенёчек для путника припасен. А уж рассказов…. Если, конечно, путник слушать захочет. Сидит Кукуcя, путника поджидает. Да вот только не ходит туда никто. Одно Солнышко. Да и то, повздыхав глядя на Кукуcю, да испив его водички, оправилось спать: завтра рано вставать. А к Кукусе заспанная Луна выходит. Да от той Луны, что за тень? Лег Кукуся в траву на спину, руки под голову, и звездочки считать принялся. Да только много ли без рук насчитаешь, одна, две… Семь… Спит Кукуся, и видит, как к нему по пояс в траве спутник идет. Узелок на посохе, через плечо перекинутом. Шляпа соломенная, на шляпе сорока гнездо сплела. Сидит та сорока в гнезде, на Кукусю посматривает да путнику что-то втолковывает. Подошел путник поближе, Шляпу в ветвях пристроил — пусть отдохнет. Сел в тенечке рядом с Кукусей. И молчать принялся. Да так заразительно, что Кукуся тоже замолчал, пуще прежнего.
С тем Кукуся и проснулся. Солнце его растолкало. Оглянулся Кукуся — на дереве гнездо, в нем птенцы кричат — голодны, видать. Подошел Кукуся поближе, да давай птенцов своими байками кормит. Долго ли, коротко ли, развеселились птенцы, разбуянились, да тут Сорока-белобока прилетела, да Кукусю шуганула, — ты, вахлак неумытый, пошто моим деткам аппетит перебиваешь? У нас обед скоро, а у тебя ложка есть? Я тут каши наварила. Не, смутился Кукуся, я до каши не охотник, я больше по сказкам.
Проснулся Кукуся — ночь, звездочки хоровод водят, его зовут. Нет, сказал Кукуся, я лучше Солнышко дождусь, тот путник обещал снова прийти, сказки помолчать. Нет ничего лучше, чем молчать вдвоем! И улыбнувшись, принялся ждать, ведь она обещала не опаздывать.
