Комар Федя был в бешенстве. Нет, с ним и раньше такое бывало, но на этот раз он был серьезен как никогда. Бинокль, в который он наблюдал, что происходит на болотце, валялся у подножья дерева, но Федя и не думал лететь за ним. Дружище Дерево, в кроне которого он жил уже давным-давно, тяжело вздыхал и поскрипывал второй снизу ветвью, поврежденной прошлым летом бурей и ноющей теперь на погоду, да и на Федины эскапады, если честно, тоже.
— Ну, чего им надо? — завопил Комар и чуть не сверзился со своего места, — чего?
— Может, лучше у них спросить? — Дружище Дерево похрустел мелкими веточками и затих, уронив пару листочков. — Это же их жизнь.
— Вот ты скажи, — Дерево взбодрилось и снова принялось хрустеть веточками, — тебе бы понравилось, если кто-то лез бы в твою жизнь?
— Какую жизнь? Да прекрати ты хрустеть — с мысли сбиваешь! — взвизгнул Комар и, надувшись, замолчал. Мысль о том, что у него может быть какая-та своя жизнь, никогда не приходила ему в голову. Он, выходит, всегда жил чужой? Тиранозавр Костя и Лягушка Дуся жили своей — только что Дерево ему это сказал, а он… Как же он так?
Лягушка Дуся прервала длившееся уже два или три дня молчание и, отложив в сторону вязание (на внуков носков не напасешься, такие непоседы — все на них горит), сказала, как ни в чем не бывало:
— Надо Федю позвать.
Тиранозавр Костя не ответил, демонстрируя всем своим видом, что он не слышит Дусины слова.
— А то у него никакой личной жизни нет, — продолжила Дуся сварливым голосом.
— Как это — нет? — удивился Костя, разом забыв, что он не слышит Дусю. — А… А как же мы?
— Мы — это не личная жизнь, — вздохнула Дуся, — мы — друзья, а Феде нужно и о себе подумать. Сидит там, на дереве, один-одинешенек и…
— Я сейчас за ним сбегаю! — обрадовался Костя, — и мы тут в шарады поиграем!
— Константин, — Дуся вновь отложила вязание и сдвинула очки на лоб, — ты в своём уме?
— Не знаю, — озаботился Костя и принялся думать, каким же умом он сейчас думает. Но ничего не решил и сказал:
— Да какая разница! Нам же будет весело, и Федя забудет про своё одиночество.
— А потом? — спросила Дуся со вздохом, — что будет потом, когда мы наиграемся?
— Ну… — задумался Костя, — а тогда мы пойдем в гости к Слонам! Они Федю любят, левый слон с ним в шахматы играет.
— А потом? — не унималась Дуся, — что потом будет?
— Покидаем камешки с края Земли. Да мало ли какие занятия можно придумать!
— Много, — проворчала Дуся, — особенно когда не надо ссориться. Особенно с тобой!
И она принялась пересчитывать петли, демонстративно не обращая внимания на Костины уверения, что та ссора была самой распоследней, и больше уж никаких ссор не будет, а будет здорово! Всем, и Феде тоже! Дуся хмыкала, зная, что ссор и правда не будет, ну разве что ей снова станет скучно и она… Нет, она ни в чем не виновата — это все…
— Костя, беги за Федей, выясни, в чьем он уме, и если в твоем, то немедленно поменяйтесь, и мы пойдем на край земли бросать камешки.
— Ур-ра! — закричал Костя и ринулся в сторону задрожавшего от нехороших предчувствий Дружище Дерева.
