Nektototam's Blog

Злыдень играл с солнечным зайчиком, не понимая, что такое с ним происходит.  Не с зайчиком, зайчик-то был здоров и даже, кажется,  весел.  Он носился по подоконнику как угорелый, а вот Злыдень… Наверно, съел чего-нибудь, мелькнуло у него в голове и он уселся возле горшка с гортензией — единственным растением умудрившимся выжить в окружении неустанных забот Ватрушкина.  У Ватрушкина цветы не росли. Ну, то есть — расти они, конечно росли,  но отчего-то не долго. Как Ватрушкин за ними не ухаживал — все попусту. Два-три дня и здоровый, веселый цветок ник и чернел в самых непредсказуемых местах.

Злыдень потирал ушибленный о горшок нос и предавался мрачным мыслям. Хорошо, хоть горшок один, думал он, все-таки хозяин правильно поступил с тем, оброненным  Злыднем спа…. как его там и выкинул его вместе с обломками горшка. Ну, да — там уже того спа… Тьфу! выдумают же имена этим подлецам, что занимают такие удобные горшки с таким запасом земли, что ему, честному коту, хватило бы там   места целого голубя закопать. Да еще место и для рыбной головы хватило бы.   Злыдень повел носом — голова! Он же ее под комод  спрятал. Надо срочно перепрятать, а то сегодня у хозяина, кажется, может случиться приступ и он, схватившись за швабру, будет шуровать ею везде, разоряя его, Злыдневские, заначки!  Но сегодня, все было иначе. Да, иначе! Сегодня у них были гости… Злыдня аж передернуло от возмущения. Точно, с ним все не в порядке из-за гостей. Он заглянул в щелку неплотно прикрытых дверей в зал и шерсть на загривке у него встала дыбом и он непроизвольно мявкнул. Отчего-то басом.

— О! — Доброжелательно воскликнул гость — здоровенный крокодил, непринужденно сидевший в любимом кресле хозяина, продавленном в двух местах. Так ты не один живешь?  Познакомь и меня со своим другом. У меня, кстати, тоже друг есть, Колченоженький. Свинья-свиньей бывает, хоть и кабан. Как его мама… Давай, заходи уже.

И легко вскочив выволок остолбеневшего Злыдня из его укрытия.

— Он, собственно, — Злыдень… — промямлил Ватрушкин, — Он живет тут. А я… его кормлю.

— Ну, ладно, — Крокодил отпустил Злыдня и тот взлетел на шифоньер и спрятался в коробку, рядом со связкой  старых рукописей, давно уже облюбованных им на тот случай, когда приспичит, а спускаться лень. — Что у нас дальше?

— Я… А я обязательно напишу! — Воскликнул Ватрушкин, — Вот прямо сейчас и начну!

— Ты только поменьше отсебятины вноси, — проворчал Крокодил, — А то знаю я вас — один повадился, было, про меня небылицы сочинять,  что, мол, я от мадам Бородавочник прятался, да с солнце как-то раз сожрал, наглец! Я Солнце по средам и пятницам пожираю! Вот. А Мадам Бородавочник, ну, лучше не будем про это. Ты давай, записывай, — махнул он лапой Ватрушкину, а то у меня времени немного совсем. Боюсь, старый мерзавец гриф СоврешенноСекретно! переворот готовит. Невдомек, идиоту, что у нас в саванне переворачивать нечего.  Записываешь?

Ватрушкин закивал головой.  и показал огрызок карандаша и стопку бумаги. Крооша недоверчиво посмотрел — хватит ли? Но вздохнув, взглянул на наручные песочные часы «Шаон» с автоподзаводом и  приступил к рассказу.

Дело было так. Великая Черепаха проплывала по реке Океан и захотелось ей устроить пикник. Ну, там, слонам ноги размять, да и самой вздремнуть по настоящему, вот она и организовала перекат и саванну. Так, чтобы до горизонта одна красота была. Ну, и пяток, другой Баобабов.   Да не рассчитала и….

Злыдень смотрел, из своего укрытия как Крокодил рассказывает его Ватрушкину про неведомую саванну, про дуру-антилопу и остов желтого лендровера, стоявшего на дне реки и задремал. И снилось ему, отчего-то, небольшое, и  очень уютное, как ни странно, болотце. Посреди болотца на большой удобной кочке, как в кресле сидела Лягушка и вязала на спицах носки. Для внуков, догадался Злыдень и одобрил фасон и рисунок.