Nektototam's Blog

Давик посмотрел вниз. Под обрывом ревел лес. Давик зажмурился. Ему было так страшно, что посох — верный его спутник, выскользнув из вспотевших рук,  улетел вниз, туда, откуда не было возврата. По крайней мере, никто из жителей деревни оттуда не вернулся. «Мамочки! — взвыл внутренний голос Давика, — я… я!»
— Пропал, — сказал кто-то равнодушным голосом.
— Э—э, — промямлил Давик, — что значит — пропал?
Ему никто не ответил, и Давик понял, что это он сам сказал — «пропал». И, что самое ужасное, — это было именно то, что он ощущал: его дурацкий поступок, это его верная смерть. Зачем он согласился? Смерть? Он сказал — смерть? Давик заметался по краю обрыва, пытаясь сочинить хоть мало мальски правдоподобный предлог вернуться назад, в деревню, в которой не осталось уже никого способного держать оружие в руках… Оружие? Его пастуший посох — его оружие, был где-то там, внизу. Давик посмотрел вниз на бушующий лес и у него перехватило дыхание. «Мамочки, — вновь мелькнуло у него в голове, — ма-мо-чки-и-и…»
— Кто если не ты, — вновь услышал он.
— Отстань! — Заорал Давик, — Я умру. Это все, на что я способен!
— В деревне погибли все воины, — ответил голос. — Остался ты один.
— Я — пастух! — выкрикнул Давик, — это все, что я умею.
— Ну, значит пришло твое время.
— Умирать? — Взвыл Давик, — Но я не хочу! Я не готов умереть!
— У всех приходит время умирать, — Возразил голос, — и к этому, упс! Никто никогда не готов. Либо ты, либо твоя сестренка. Сколько ей? Два? Ах да — четыре! С половиной. Ну, и все остальные, кто остался в деревне. Можешь идти.
— К-куда?
— Куда угодно, собственно.
— Но… Сестра, ради нее я и пошел. Ведь мать умерла и я последняя у нее надежда… Я… Если я умру, она умрет тоже. Я не могу умереть, не могу, если я умру, никто не выживет!
— Если не будешь сражаться и не победишь, никто и не выживет, — меланхолично отметил голос. — Наверняка.
— Я… я не боец, я — пастух… Волки — вот мои враги. Я возвращаюсь. У меня ответственность перед семьей. Моя сестра — я не могу оставить ее. Я ответственный человек — я возвращаюсь.
Давик топнул в подтверждении своих слов и камень, казавшийся до того столь надежным, вдруг ушел из под ног и Давик полетел, кувыркаясь по склону, навстречу радостно взвывшему лесу.

— Цел? — Услышал он сквозь шум в ушах.
— Не знаю, — пробормотал Давик, — А должен?
— Все зависит от того, зачем ты свалился мне на голову, — проворчала старуха, мешавшая что-то в котелке на печке.
Давик огляделся. Низкий потолок с огромными балками давил его. В дальнем углу странная старуха возится у жаркой печи. Давик лежал на лавке, застеленной медвежьей шкурой. Окно смотрит на примолкший лес.

— Я случайно, — сказал Давик и, пошевельнувшись, взвизгнул: левая нога взорвалась болью.
— Ушиб, — бросила старуха, — Сейчас закончу с зельем, намажу — все как рукой снимет.
— У меня уже не болит, — соврал на всякий случай Давик. — Где я?
— У меня, — сказала старуха, снимая котелок с печи.
— Ясно, — ответил Давик и зажмурился, надеясь, открыв глаза, оказаться дома.
— Не дергайся, — проворчала старуха, дотрагиваясь до его ноги, — тебе же хуже будет.
— Я тут… — Произнес Давик дрожащим голосом, — меня послали…
— Да знаю я, — хмыкнула старуха, — воин. — Съехидничала она.
— Я не воин, — пожаловался Давик.
— Конечно нет, — сказала старуха и осторожным движением нанесла на ногу свое варево,— конечно нет…
— Ой, — выдохнул Давик, — горячо…
Старуха втирала лекарство все более сильными движениями, но Давику было совсем не больно.
— Спасибо, — сказал он подергав ногой, — и правда — не болит.
— Ну вот и славно, — сказала старуха вставая. — А чем ты собирался сражаться?
— У меня был посох, — промямлил Давик, — но я его потерял. Он упал вниз, — заторопился он, — я его найду, конечно, что я за пастух без посоха? Даже волки и те будут надо мной смеяться…
— Ну, не без этого. Что теперь — домой?
— А я могу? — безнадежно спросил Давик.
— Нет, — равнодушно сказала старуха, — конечно нет. Погибнут все. И ты и все остальные.
— Остальные?
— Ты так о них думаешь.
— Нет! Они… Они не остальные, они все, что есть у меня в этой жизни.
— То-то же, — сказала старуха, поднимаясь. — судя по всему — ты готов.
— Готов? — Удивился Давик, — готов…
— Твой меч,— сказала старуха, — чем же ты будешь сражаться?
— У меня есть праща, — сказал Давик вставая, — и моя… Моя деревня.
— Хорошо, — сказала старуха. — Надеюсь, что  ты и правда готов.

Старуха швырнула в печь остатки зелья и яркая вспышка поглотила все вокруг. Когда Давик снова обрел способность видеть,  ему навстречу, яростно хлеща себя по бокам огромным хвостом, и расправив гигантские крылья  двигался дракон.

Давик, судорожно вздохнув,  вложил камень в пращу и, изо всех сил  стараясь не думать о спасительном проходе, замеченном им между деревьев,   принялся раскручивать ее над головой.