Nektototam's Blog

  Великий Бог Нектототам пьет цветочный чай

   Чай из большой пиалы разрисованной яркими цветам  и читает  книжку с картинками.  По поверхности чая плавают  два особо настырных лепестка, сорвавшихся с цветов и хихикая пробравшихся тайком(так они считают) в чай  Нектототама. Отхлебывая  чай, Нектототам аккуратно обходит их стороной.  Пусть по  чайной  глади и дальше плавают пара черных лебедей.

   Нектототам плывет на прокатовской лодке.

   Потихоньку табаня левым веслом и загребая правым. Спешит ему  некуда. Один из лебедей, заметив его,  запаниковав, нырнул, мелькнув красными ластами с надписью «Каляка» выведенными белой краской. Второй, судя по реакции созерцателя — Маляка, замешкался и сделав вид, что он тут не при чем,  на всякий случай, отплыл. Как  можно более незаметно. Чтобы не раздражать. Но его усилия канули втуне.

 Нектототам  настроен благодушно.

   Он печет печенье «Прощальный поцелуй принцессы Мары»  и ждет гостей. Если они придут, разумеется. В чем он немножко, самую малость, сомневается.

   Книжка увлекательна.

  Не отрываясь от чтения,  тянется к чашке. Но чай уже остыл, а что такое  холодный чай? Правильно — оплески, какие-то.  Он встает, и заложив страницу закладкой с хитрющим зайцем, идет к самовару. «Я посторожу!» —  кричит ему вслед заяц, — » Не беспокойся!»

  Нектототам лишь машет рукой, не поворачиваясь:   да ладно уж, поверю. Хотя ему никакие закладки и не нужны, на самом деле, просто ему не хочется обижать старого друга зайца: пусть почувствует себя нужным. Это так важно, чтобы мы чувствовали себя нужными…

   — Что, снова? — Проворчал самовар, — ты бы уж кого-нибудь поновей себе завел, что ли. Устал я кипеть постоянно. Возраст не тот, да и вообще.

 — Не бобчи, — Хмыкает Нектототам, — ты ого-го еще какой молодец! Кто за тобой угонится-то?

  Наливает чай  из, с трудом сдерживающего горделивую улыбку, самовара и принюхивается к ароматам доносящимся из духовки.

  Принцесса, судя по всему, уже на подходе.

  Думает он и улыбается.

  На поверхности чая вновь два листочка.

   Нектототам осторожно дует и листочки уносит  к краю чашки, кружа их в безумном вихре  идеального для этого пруда шторма. Но вот шторм стихает и лебеди, остановившись у самой стенки, покачиваются на мелкой зыби. Маляка, достав фломастер,  начинает украдкой рисовать портрет Принцессы Мары.

   Как раз вовремя.

    Нектототам кидается к печи. Восхитительный  запах едва не сносит его, но он вздохнув побольше воздуха отчаянно открывает печь и вытаскивает первый, пробный противень.

   — Ах! — Восхищается принцесса Мара, подошедшая, как всегда незаметно, — как здорово!

  — Надеюсь, — в притворной скромности тупит глаза Нектототам, — в этот-то раз они удались. Неудобно будет плохим печеньем гостей угощать.

 — Попробуем, попробуем, — улыбается принцесса, — мне вот то, пожалуйста.

   Она указывает пальчиком на немного покосившуюся печенюшку, притулившуюся к бортику. На печенюшке надпись «счастье»

 — Конечно,  ваше величество!

   Нектототам достает печенье и вручает его принцессе. Она откусывает кусочек и закрывает глаза, прислушиваясь к ощущениям. Нектототам затаив дыхание ждет вердикта. Принцесса не открывая глаз, бормочет: «ну, не плохо, конечно…»

 Нектототам досадливо морщится — неужели…

 «А, нет,» —  продолжает бормотать,  принцесса, откусив еще кусочек, —» я просто не распробовала….»

  Она тянет паузу.

 У Нектототама в груди становится пусто и сердце, потеряв опору, обрушивается куда-то в живот, замерев там от неожиданности. Как же так, он же все сделал как положено, все, решительно все!

  — Восхитительно! — неожиданно объявляет Принцесса, раскрыв хитрющие глаза, — я, просто, сразу не распробовала. Но теперь…

  И  поцеловала обомлевшего от радости Нектототама,

 — Спасибо! Давно я такого не пробовала. Нет, правда, — добавляет она, глядя как  разглаживается его  мрачное лицо.

  Покрасневший Нектототам садится на табуретку.

   И тут же вскакивает,

— Ой, что же я,  даже чаю не предложил!

 — У меня  все готово! — гордо извещает самовар, — осталось выяснить, что за чай предпочитает принцесса в это время суток?

 Чай удался на славу.

 Нектототам пил очередную чашку, и рассказывал  принцессе байки.

 — Неужели это все было на самом деле? — Удивилась принцесса.

 — А как же, — гордо подкручивал ус Нектототам, — я все сам выдумал.

— А почему картинки черно-белые?

— Мне нравится, почему бы им не быть такими? У Жюля Верна иллюстрации были такие же.  У меня были все до единой его книжки. Да…   Впрочем, а ты к примеру, любишь читать?

— Да, конечно, — вздохнула принцесса, — времени только на все не хватает. Вот твои книжки никак не могу прочесть.

— Да у меня все никак не отыщется время их написать, — смутился Нектототам, — все дела, какие-то…  Да и ладно. Зато какое печенье получилось, а?

  Принцесса ушла так же незаметно, как и появилась.

   Нектототам, как раз пошел налить третью или четвертую чашку чая, а вернувшись обнаружил, что принцессы и след простыл. «Какая жалость» —  пробормотал он, — «наверно, ей  некогда выслушивать мои рассказы, да»

    Он взял книгу.

    Положив на стол закладку с поскучневшим зайцем,  продолжил чтение.

  Поглядывая изредка на часы: у него оставалось еще два противня, дожидавшихся своей очереди на закладку в духовку. Печеньки, еще сырые, разыгрывали в лото  слова, которые появятся на их золотистых корочках.

   Время шло.

  Чай уже совсем остыл в пиале. Листочки-лебеди улетели в теплые края, а лодка, взятая Нектототамом на прокат на соседней лодочной станции, скучала у причала, украшенного граффити, в центре которых выделялась одна: принцесса Мара, улыбавшаяся Нектототаму.

  Часы, нарисованные внучкой в один из ее, редких нынче, визитов, на обоях, показывали «вечер». Приготовленное угощение стояло на столе в зале. Его мужественно охранял собакер Ням, периодически почти теряя сознание от запахов и навалившейся ответственности.  Кот Хлабысь тем временем, внимательно смотрел в окно: придут или нет?

Было оглушительно тихо.

 Неожиданно включился старый радиоприемник, очнувшийся от своего забытья на старом комоде. Поправив съехавшую вязаную салфетку, приемник объявил, мерцая по пиратски одним, зеленым глазом,

 — Пора!

 — Чего — пора? — Удивился Хлабысь, — никого же нет.

 — Будут, — убежденно сказало радио, — обязательно будут!

— Дворник из соседнего дома, — влез в разговор Ням, — как в прошлом году.

— В этом и его не будет, — зевнул Хлабысь, — я слыхал, перевели его куда-то. А может и просто уехал. У Ватрушкина не двор, а сплошная помойка, — мечтательно закатил он глаза, вспомнив свою многодневную отлучку. — Небось его туда отправили, порядок навести.

  Он презрительно фыркнул и замолчал.

—  И внучка куда-то уехала,  — пригорюнился Ням,  — С кем мы будем играть в «принеси ветку»?

  За кухонным столом жизнь била ключом. Зумблюм П рассказывал анекдот за анекдотом. Один смешней другого. Ящерица Фрося смеялась так, что Хвост уже стал за нее бояться. Сам же он пил чай — чашку за чашкой. Не забывая, разумеется,  о чудесных плюшках фросиного производства. Кролик Керогазыч и тот развеселился, глядя, как Полковнику Никтонепишет, сидевшему  по стойке смирно, ворона Гусля пристроила картонные  рожки и корчила уморительные рожицы из своего гнезда, свитого ею на голове полковника еще в стародавние времена.

  Часы на стене устали показывать «вечер» и передвинули стрелки на «поздно уже».

  Кто-то позвонил в  дверной  колокольчик и Котлеткин с удивлением посмотрел на часы.  «Кого это несет в такое время?»  мелькнуло у него в голове. Он с сожалением закрыл книгу и, положив ее на стол рядом с давно опустевшей пиалой, пошел к двери возле которой уже стоял застывший собакер Ням. Нос воткнут в щель под дверью, хвост  бешено вращается.

 Котлеткин вздохнул полной грудью.

 Кажется, первый раз за весь вечер.

 Праздник, всё-таки, пришел!